Исходя из опыта длительного плена с 1945 по 1948 год, я могу назвать две опасности, связанные с несвободой: мы чувствуем враждебность извне, от которой уже не можем защищаться, и потому прячемся в скорлупе своего «я», защищаясь от враждебного внешнего мира равнодушием и непричастностью. Но тем самым мы блокируем свою жизненную энергию. Теряем уважение к себе. Перестаем себе доверять. Так мы выживаем за колючей проволокой, в ситуации несвободы. Мы делаемся незаметными, чтобы у нас не было проблем. Но это означает, что мы внутренне подчинились. Из этого подчинения вырастает зависимость, а из зависимости — нерешительность. Слабая мотивация ведет к апатии: мы уже не живем, а только передвигаемся. Когда нам все безразлично, мы уже не ощущаем колючей проволоки. При обеих опасностях, презрения к себе и приспособленчества, мы теряем жизнь и отказываемся от себя. Но в те моменты, когда в нас вновь разгорается воля к жизни, тот опыт, который мы называем опытом Бога, пробуждает в нас надежду на жизнь, и мы начинаем бунтовать против внутренней апатии и внешней колючей проволоки. Мы раздираем раны. Мы начинаем сознательно страдать и кричать. Мы становимся свободными. Плач и крик узников — всегда первый признак того, что они живы, а не мертвы.
Поставленные перед альтернативой — стать свободными и жить с риском либо отречься от собственной жизни и стать рабом, — мы осознаем однозначность того решения, к которому склоняют нас библейские свидетельства опыта Бога: кто любит жизнь, тот любит свободу, а кто любит свободу, тот принимает собственную жизнь несмотря на все страхи и угрозы. Подлинная безопасность не в отказе от свободы, а в основании свободы.
«Дух Жизни. Целостная Пневматология». Юрген Мольтман
Свобода присутствует там, где Христос постигается в Духе. То, что со стороны настигающего Бога называется «господством», со стороны настигнутого человека называется «свободой», и эта свобода ни внешне, ни внутренне не имеет ничего общего с рабством. Поэтому такое «господство» лучше описывать терминами «царство свободы», «пространство свободы» или «прибежище» человеческой свободы. Ею и в ней люди возвышаются над землей и небом, над жизнью и смертью, над настоящим и будущим, уподобляясь Богу и приобщаясь к его творческой свободе (cp. 1 Кор 3:22 и Рим 8:38сл.). Кто постигает Бога и такое «обожение» (theosis), тот освобождается от всех безбожных зависимостей в этом мире и никому не раб. Он живет в свободном пространстве творческих возможностей Бога и разделяет их. Но именно поэтому он — участник многообразных отношений людей с любящим и оберегающим их Творцом. Свобода есть не только суверенитет, но и общение, жизнь во взаимоотношениях, из которых рождается жизнь и в которых жизнь становится жизнеспособной. Без любви свобода превращается в пагубную изолированность и произвол. Но жизнь в коммуникативной свободе застревала бы в «паутине» этих отношений, если бы не пробуждала творческое ожидание проектов будущего и не перешагивала бы из реального в царство возможного. Эти три измерения свободы раскрываются благодаря вере, любви и надежде. Ими мы отвечаем на призыв Бога свободы, Бога общения, Бога, который грядет.